Оказавшись в безвыходном положении, человек способен на многое — особенно если сам он беспомощен, а рядом нет никого, кто мог бы помочь. Как меняют людей такие испытания и чему учат — в переводе Инфо24.

***

Эдвард Эйверилл — 58-летний инженер в области компьютерной техники — прикончил последние кусочки генуэзской салями, запивая ее пивом Modelo Especial. Это был его любимый напиток. В тот вечер, 5 апреля 2018 года, он наслаждался каждым глотком — потому что знал: еще одну такую же бутылку откроет очень нескоро.

Эдвард лег около 10 часов и долго смотрел в потолок, прежде чем уснуть. Он встал в 8.30 без будильника, включил ноутбук и очистил его от файлов, затем взял внешний жесткий диск и дважды переформатировал.

Он выключил компьютер и начал убираться в комнате, которую арендовал у женщины по имени Энн Тони. Весь остальной ее дом был завален хламом, и Эдвард любил шутить, что среди всего этого бардака можно сгинуть навсегда. Его же комната была аккуратной и достаточно просторной, чтобы там поместились двуспальная кровать, небольшой холодильник и компьютерный стол, который также использовался в качестве обеденного.

За прошедшую неделю Эдвард избавился от многих вещей: выбросил USB-флешки, дополнительный компьютерный монитор, швабру и даже магнитики с холодильника. Все что осталось — одежда в шкафу и голубая пластиковая папка со свидетельством о рождении, карточкой социального страхования, старыми налоговыми формами и дипломом об окончании средней школы.

Эдвард сунул в карман упаковку таблеток от изжоги, взял папку и трость (его левая стопа была ампутирована из-за осложнений от диабета 2-го типа, и он носил протез).

Он оставил ключи на ноутбуке, прикрыл за собой дверь и спустился по лестнице в гостиную, где Энн смотрела телевизор. Жилец, не прощаясь, вышел на улицу, подошел к мусорному контейнеру и выкинул голубую папку. Затем сел в автобус, проехал несколько остановок и отправился перекусить в кафе.

Когда Эдвард расплатился, на его счету в Prosperity Bank осталось $1,75. Но он не беспокоился о деньгах. Всего в одном квартале оттуда находился банк, и после завтрака он собирался его ограбить.

***

На разработку плана ушло несколько недель. Эдвард прочитал в интернете, что банковским кассирам рекомендовалось сохранять спокойствие во время ограбления — деньги застрахованы, поэтому они не должны рисковать жизнью.

Сотрудники Prosperity казались хорошо проинструктированными, а у двери — в отличие от филиала Wells Fargo неподалеку — не стояли вооруженные охранники.

Около 12.45 Эдвард допил кофе, глубоко вздохнул, вышел из закусочной и поковылял в сторону банка. Он не нервничал, когда проснулся, но, приближаясь к цели, не мог не волноваться. «Что, если все пойдет не так, если кассир вооружен и захочет поиграть в героя?», — крутилось в голове.

С этими мыслями будущий грабитель вошел внутрь. Не найдя взглядом ни одного знакомого сотрудника (а Эдвард был давним клиентом Prosperity Bank), он немного успокоился, подошел к стойке и, проигнорировав приветствие кассира, подсунул ему бумажку: «Это ограбление, давайте все банкноты по 100 и 50, спасибо».

Ему хотелось верить, что это «спасибо» успокоит кассира. Через некоторое время мужчина за стойкой передал Эдварду пачку банкнот — в ней было $2,9 тысячи. Никто в банке, похоже, не понимал, что происходит. С деньгами в руках грабитель направился к выходу, но вдруг остановился на полпути посреди зала.

«Эй, я только что вас ограбил, — сказал он громко, размахивая пачкой над головой для привлечения внимания. — Пожалуйста, вызовите полицию».

На следующий день газеты писали: «В пятницу был арестован мужчина, который ограбил банк в северном Остине, а после этого дожидался полицию на улице. 58-летний Эдвард Эйверилл помещен в тюрьму округа Трэвис по обвинению в грабеже — уголовном преступлении второй степени, за которое ему грозит до 20 лет лишения свободы».

Эта история заинтересовала журналиста местного издания. Он через сайт тюрьмы написал Эдварду письмо с просьбой пообщаться, и тот согласился.

Но встретиться оказалось непросто: первые два свидания сорвались, потому что заключенный не явился. Когда репортер пришел в назначенное время в третий раз, с другой стороны стеклянной перегородки также никого не было.

Но вскоре появился Эйверилл в инвалидном кресле, которое толкал охранник. Его взгляд был расфокусирован. Надзиратель снял трубку, набрал номер, передал ее заключенному и удалился. Эдвард извинился, что два предыдущих свидания сорвались — ему назначили прием у врача, который нельзя было пропустить.

Оказалось, что он практически слеп, и это было напрямую связано с тем, почему он ограбил банк.

Когда время истекло, Эдвард некоторое время водил трубкой в воздухе, пытаясь найти рычаг, но потом отчаялся и аккуратно положил ее на стол перед собой. Затем он начал крутить головой в попытках разглядеть силуэт охранника, который отвез бы его обратно. Грабитель был практически беспомощен.

***

Эдвард Эйверилл родился в Титусвилле (штат Флорида) в 1959 году. В детстве у него было мало друзей. Весь его мир состоял из отца, матери и нескольких родственников. Родители не слишком любили, когда кто-то приходил к ним домой.

«Они очень старались, чтобы обеспечить меня. В итоге я получил много материальных благ, но мало ласки», — вспоминает Эдвард.

В старших классах школы он увлекся программированием и музыкой. На скопленные $200 купил поддельную гитару Fender Telecaster. Когда Эдвард принес ее домой, мать забеспокоилась, что новое увлечение плохо повлияет на оценки. «Прекрати уже этот шум», — говорила она недовольно, когда сын играл.

У Эдварда завязались отношения с девушкой, которые его мама не одобрила. Уже по окончании школы, когда ему было 19 лет, родители собрались переехать в другой город, рассчитывая, что сын отправится с ними. Но он не собирался бросать свою любовь.

Это выводило его мать из себя. «Ты не можешь переехать к женщине. Вы будете жить во грехе», — говорила она (с годами она становилась все более религиозной).

Но отец поддерживал Эдварда. «Не слушай свою маму, делай то, что тебе нужно», — успокаивал он сына.

Отец временами навещал его следующие несколько лет, но мать не приезжала никогда. Время от времени она звонила. Когда Эдвард расстался с девушкой, звонки стали раздаваться каждое воскресное утро. Из трубки звучали вопросы, почему он не в церкви и не с женщиной ли он.

Никакой женщины обычно не было. Эдвард предпочитал проводить время за компьютером. Но в один прекрасный день на вечеринке, куда его с трудом вытащил коллега, он познакомился со своей будущей женой Роан.

Когда Эдвард рассказал матери, что сделал своей возлюбленной предложение, та, как обычно, закатила скандал. Все кончилось катастрофической ссорой и окончательным разрывом отношений с родителями. Когда в начале 2000-х его мать и отец умерли, никто из родственников даже не знал, как найти Эдварда, чтобы сообщить ему печальную новость.

Его брак продлился 15 лет, большая часть из которых были счастливыми. Супруги любили вместе ходить в походы, пока Эдвард во время очередной туристической вылазки, упав, не получил серьезную травму головы. В результате он полностью перестал видеть правым глазом.

Отношения Роан и Эдварда окончательно расстроились в 2000-м, он съехал из дома и какое-то время ночевал на стоянке IBM, где в то время работал.

После развода, когда Эдварду было уже за 40, на конференции геймеров в Силиконовой долине он встретил женщину, которая стала его последней любовью. Сабина была немного младше — рыжеволосая поклонница стиля эмбиент, любившая играть на гитаре. Она работала в отделе кадров компании, производившей видеоигры.

Эдвард долго не решался признаться ей в своих чувствах, а когда это наконец произошло, Сабина ответила, что он тоже ей нравится, но она пока не готова к отношениям. Эдварда устраивало и это: во всяком случае, она его не отвергла окончательно, и он по-прежнему мог быть с ней рядом.

У Сабины был диабет 1-го типа, поэтому даже обычная простуда могла всерьез выбить ее из колеи.

Когда это происходило, Эдвард появлялся на пороге с контейнером куриного бульона.

Компания, где работала Сабина, довольно быстро прекратила свое существование, и она не нашла работы лучше, чем танцовщицей в стриптиз-клубе.

Эдвард иногда заглядывал к ней или встречал после работы. Одним октябрьским вечером 2003 года они договорились встретиться в баре, но Сабина так и не появилась. Эдвард отправился к ней домой, но ему никто не открыл. Он приложил ухо к двери — внутри было тихо. Зная, что его возлюбленная иногда запирается внутри и отсыпается, если неважно себя чувствует, мужчина не заподозрил ничего неладного и отправился домой.

На следующее утро Эдварду позвонила подруга Сабины из стриптиз-клуба и попросила прийти как можно скорее. Когда он вошел, девушки сидели в слезах. Они рассказали, что случилось непоправимое: накануне ночью, находясь у себя дома, Сабина впала в диабетическую кому, и спасти ее не смогли.

***

Эдвард винил себя. Он представлял, как его умирающая подруга лежит в квартире, пока он стоит под дверью. Как можно было просто уйти, не достучавшись, без конца спрашивал он себя.

Когда Сабина была жива, она иногда спрашивала Эдварда, что он будет делать, когда ее не станет. Он отшучивался, что пойдет искать самое высокое здание в Сан-Франциско. Теперь, когда она умерла, Эдвард был безутешен, он часто плакал и много пил.

Друзья Сабины даже устроили некое подобие дежурств, чтобы присматривать за Эдвардом — опасались, что он может себе навредить.

После похорон возлюбленной он не вставал с кровати несколько дней. Ему было ужасно плохо, и он больше никогда на своем веку не хотел переживать подобное.

Он поклялся себе, что впредь никого не подпустит к себе так близко.

Эдвард стал раз за разом отклонять приглашения друзей увидеться, и вскоре они оставили попытки вытащить его из дома. Он отстранился от людей, с которыми активно общался в интернет-чатах и на форумах, завел новую электронную почту и попытался стереть все свои следы в интернете.

У него не было сил на новые отношения после того, что случилось с Сабиной. Вскоре вокруг совсем никого не осталось.

В 2010 году Эдвард переехал в Остин (штат Техас) и снял комнату у Энн Тони — она унаследовала от отца большой дом и сдавала несколько спален. Аренда обошлось в $400 плюс коммунальные платежи.

Эдвард сдружился с хозяйкой, их объединяла любовь к построению компьютерных 3D-моделей, а иногда они, сидя на диване, развлекались придумыванием разных забавных устройств — вроде дверного звонка, который открывает холодильник, чтобы гость, войдя, сразу мог взять холодного пива.

Энн вспоминает, что Эдвард был забавным парнем, но одиноким — друзей у него не было совсем.

В те дни Эдвард работал программистом. В день зарплаты он любил выпить и сходить в стриптиз-клуб. Он был всегда вежлив и мил с танцовщицами, и они отвечали ему тем же. Кроме того, он оставлял неплохие чаевые.

Практически все остальное время Эдвард проводил в своей комнате. Он тратил деньги на компьютерное и музыкальное оборудование и купил себе, наконец, настоящий Fender, на котором сочинял музыку в стиле эмбиент. Но чем больше он замыкался в себе, тем физически сложнее ему становилось что-то делать.

Еще до того переезда в Техас врач в Калифорнии заметила, что у Эдварда повышен уровень сахара в крови. Она выписала лекарство, но он никогда не принимал его, не совсем понимая, зачем это нужно.

Уже в Остине, когда он пропорол ногу стеклом и попал в больницу, у него снова замерили уровень глюкозы. К тому времени у Эдварда развился диабет 2-го типа. Он стал пытаться потреблять меньше углеводов, но получалось неважно. Эдвард привык к «диете программиста»: пицца на завтрак, хот-доги на обед, попкорн на ужин.

В 2016 году ему пришлось ампутировать стопу. Он изо всех сил пытался приспособиться, но вид собственной правой ноги, когда к ней не был прикреплен протез, пугал его.

Музыка, которую сочинял Эдвард, становилась все мрачнее. Ему было все труднее ее играть: началось покалывание в пальцах, гриф выскальзывал из рук, струны не слушались. Мужчина все больше погружался в себя, сторонясь даже общества своей квартирной хозяйки.

Он начал чаще прикладываться к бутылке, а когда подходила годовщина смерти Сабины, пил еще больше обычного.

***

В ноябре 2017 года истек последний рабочий контракт Эдварда. Сначала это не слишком его беспокоило. Он тщательно управлял своими финансами и накопил определенную «подушку безопасности». К тому же он был уверен, что всегда сможет устроиться разработчиком видеоигр.

Но одним декабрьским утром, проснувшись, Эдвард увидел своим единственным зрячим глазом лишь кровавую пелену. У него диагностировали диабетическую ретинопатию: в сетчатке начали происходить патологические изменения, и капилляры полопались.

Помимо прочего, врач предположил, что недавно Эдвард перенес на ногах микроинсульт.

Совсем отчаянной ситуацию делало то, что с истечением рабочего контракта закончилась и медицинская страховка.

Эдварду сделали лазерную операцию на глазу. Видеть он мог с трудом. Чтобы разобрать слова на бумаге, требовались сильные очки, а разобрать что-то на экране компьютера стало практически невозможным. Работа в таком состоянии была исключена.

Эдвард платил за лечение из собственного кармана, и его сбережения начали иссякать. Он был близок к отчаянию и не знал, что делать.

Казалось, помощи ждать неоткуда, даже несмотря на принятие закона о доступном здравоохранении (федеральный закон, инициированный и подписанный в 2010 году Бараком Обамой, основа реформы системы американского здравоохранения с целью облегчить положение пенсионеров и малоимущих — прим. ред.).

В 2012 году губернатор Техаса Рик Перри отказался расширять программу государственной медицинской помощи в штате. Под нее попадали только техасцы, достигшие 65-летнего возраста и живущие на государственное пособие. Эдварду же не исполнилось и 60 лет.

В довершение всего, начались проблемы с ногой: стала опухать лодыжка, протез жал и натирал кожу до крови. Требовалась переделка или замена протеза, за которую ему уже нечем было платить.

Глядя на мучения своего жильца, его квартирная хозяйка неоднократно предлагала помощь, но Эдвард лишь отмахивался: «Я взрослый человек, я сам о себе заботился на протяжении 58 лет, мне не нужна ни твоя, ни чья-либо еще помощь».

Он был ее самым долгосрочным и надежным арендатором, но в январе 2018 года просрочил платеж. В феврале он заплатил ей $400 и сказал, что съедет в марте. Но когда наступил апрель, Эдвард все еще жил у Энн и задолжал $800. В итоге она сказала, что дальше так продолжаться не может.

Все эти месяцы Эдвард просидел в своей комнате за компьютером, пытаясь найти в интернете ответы на вопрос, как ему быть дальше, и разглядывая буквы на экране через лупу в попытках хоть что-то прочесть. Это был тупик.

Частный медицинский страховой полис, учитывая его состояние, стоил таких денег, которых у Эдварда и близко не было. Он изучил вопрос о получении инвалидности и социального пособия и понял, что на бюрократические формальности уйдут месяцы.

***

Эдвард думал, что это конец, когда вдруг наткнулся на статью 10-летней давности о бездомном, который ограбил банк, потому что имел серьезные проблемы со здоровьем, а медстраховки не было. В тюрьме, как утверждал автор, мужчина получил достойный уход.

Почему бы и нет, подумал Эдвард. Не такая уж это плохая идея — совершить преступление, чтобы получить бесплатную медицинскую помощь. Если это сработало у бездомного, вероятно, сработает и у него. Он признает себя виновным и его отправят в федеральную тюрьму. Еда наверняка будет ужасной, зато он сможет регулярно посещать врача. Да и на воле по нему никто скучать не будет.

Когда Эдвард сказал Энн, что наконец съезжает, она спросила, что он собирается делать. «Собираюсь ограбить банк», — честно ответил он, но женщина лишь усмехнулась.

***

Эдвард сидел на обочине в тени дуба возле Prosperity Bank, в его голове все еще прокручивались сценарии того, как все может обернуться: его подстрелят или он сам оступится, упадет и расшибется. Но преступление прошло четко по плану.

К зданию подъехала машина с мигалками, из нее выскочили двое полицейских, первый их вопрос был: «Куда он побежал?». Но кассир лишь указала взглядом в сторону обочины. Полицейские уставились на Эдварда, пытаясь осмыслить произошедшее.

Подозреваемого доставили в участок. Детектив Кристофер Брюер, которому поручили дело, вспоминает, что Эдвард сразу во всем признался и охотно давал показания.

Его случай не был таким уж исключительным. В 2011 году в Северной Каролине мужчина с артритом и межпозвоночной грыжей ограбил банк на $1, чтобы получить медицинскую помощь в тюрьме. Несколько лет назад похожий случай произошел в Орегоне. Но в Остине такого еще не случалось.

Брюер спросил Эдварда, нет ли у него проблем с психикой, и тот ответил, что полностью отдает отчет в своих действиях, хочет быть признан виновным и как можно скорее отправиться в тюрьму.

После непродолжительного пребывания в участке Эдвард был переведен в тюрьму округа Трэвис. Он сразу почувствовал облегчение: впервые за несколько месяцев ему не приходилось беспокоиться о том, где жить, что есть и как достать лекарства.

С ним хорошо обращались и сокамерники, и охранники. Последние возили его в столовую на коляске, где давали овсянку на молоке с фруктами, сэндвичи с сыром и куриную кесадилью. По словам Эдварда, его кормили и похуже в более приятных местах.

Государство заплатило за вторую операцию Эдварда, но были и плохие новости. Во время хирургического вмешательства врачи обнаружили у него катаракту. И хоть повреждение сетчатки частично исправили, зрение восстановить не удалось. Требовалась третья операция, и врачи обещали, что она поможет.

Но тут система правосудия решила дать Эдварду послабление, которое было совсем некстати. Он был не опасным рецидивистом, а инвалидом без криминального прошлого, поэтому не сильно интересовал ФБР.

Так что попадание в федеральную тюрьму, где был бы обеспечен медицинский уход, оказалось под вопросом.

По мнению адвоката Эдварда, была велика вероятность того, что он и вовсе избежит реального заключения. Юрист, представлявшая его интересы, как раз работала с прокурором над условиями сделки о признании вины. Но Эдвард совсем не рвался на свободу. Он говорил, что ограбит ювелирный магазин, если вернется туда, откуда начал, без денег и страховки.

В июне 2018 года Эдвард был освобожден под подписку без залога и отправлен в приют для бездомных в Остине. Там находилась ночлежка, рассчитанная примерно на 200 человек, и бесплатная клиника, где можно было получить минимальную помощь.

На тротуаре у здания сидели люди в лохмотьях, некоторые из них курили марихуану и, возможно, приторговывали ею. Встретивший Эдварда сотрудник сказал, что к врачу он сможет попасть не раньше, чем через десять дней.

***

Казалось, начал сбываться самый страшный кошмар Эдварда, из-за которого он и пошел на ограбление: он, больной и немощный, окажется на улице и там умрет. Мужчина подумал, что надо что-то предпринять для возвращения в тюрьму, подошел к окну и разбил его тростью. Но приехавший полицейский сказал, что не собирается вести дебошира в участок. Тогда тот начал угрожать сотрудникам центра физической расправой.

Эдварда все-таки забрали, но не в полицию. Его отвезли в центр психиатрической помощи им. Гая Германа, где помогают людям с психическими заболеваниями, наркозависимостью и нарушениями развития.

Эдвард был сломлен, впал в депрессию, а его зрение ухудшалось. Из-за катаракты он все видел размытым, а повреждения сетчатки урезали картину мира, словно он смотрел сквозь полуоткрытые жалюзи. Он старался избегать других обитателей центра и ни с кем не желал говорить. В столовой сидел один, а когда к нему обращались, часто отвечал грубо.

Но в один прекрасный день все изменилось. К Эдварду подсела пациентка по имени Даниэла Моррис — 41-летняя миниатюрная энергичная женщина, которую не отпугнул скверный настрой собеседника. Она хотела узнать больше о его жизни, и он понемногу оттаял, рассказав ей о себе, болезнях и ограблении банка.

Даниэла знала, что значит чувствовать себя беспомощным. Она больше года ждала оформления пособия по инвалидности по программе социального обеспечения. У нее была диагностирована болезнь Крона, биполярное расстройство и ПТСР. В какой-то момент она попыталась устроить себе передозировку лекарствами, так как была в отчаянии.

Она понимала, каково это — взаимодействовать с системой. Ей было знакомо не понаслышке, что очереди на заселение в социальное жилье для бедных в Остине тянулись по два-три года, что учреждения, предназначенные для помощи нуждающимся или психически больным, были переполнены, а соцработники перегружены делами.

Эдварда и Даниэлу сблизило общее разочарование в системе.

Вскоре они приняли в свою компанию еще одного пациента центра — Арона Эрреру. Все трое подолгу говорили вечерами после ужина обо всем на свете: обсуждали старые отношения, свои болячки, робко строили планы на будущее.

Эдвард называл Арона и Даниэлу своими младшими братом и сестрой, стал считать их друзьями. Он наконец признался сам себе, что скучал по общению с людьми.

Через несколько дней после того как Арон покинул центр (циентов, как правило, не держали дольше нескольких недель), он вернулся с сумкой одежды для Эдварда, единственным нарядом которого был костюм, в котором он отправился грабить банк. Через неделю он навестил его снова, и они договорились как-нибудь вместе сходить в открытый городской бассейн, чтобы поглазеть на девушек в бикини.

Вскоре Даниэлу тоже выписали, но она не забыла про Эдварда. Она навещала его едва ли не каждый день, даже когда его перевели в другое социальное учреждение. Она знала, что ему не от кого ждать поддержки, и хотела позаботиться о нем.

***

С августа Эдвард жил в центре реабилитации. К нему понемногу начал возвращаться оптимизм. Тюрьма уже не казалась единственным выходом. Он узнал, что в Остине есть агентства, которые помогают таким, как он — людям, переживающим кризис.

Оказалось, совершенно необязательно было становиться преступником.

Сотрудники центра помогли ему подать заявление на получение пособия по инвалидности. Его размер зависел от суммы взносов заявителя в систему социального страхования в течение жизни. Эдвард надеялся, что сможет получить достаточно для оплаты медицинской страховки и скромного жилья.

Он стал бодрым и даже веселым, к нему вернулось чувство юмора, появились друзья. Но отношение к ним все-же было каким-то болезненным. Стоило Даниэле или Арону не появиться несколько дней, Эдвард сразу начинал подозревать их в ненадежности.

Тем не менее дела явно шли на лад. После очередного осмотра врач сказал Эдварду, что шансы исправить зрение весьма высоки. Возможно, вскоре он сможет снова сам о себе заботиться. В конце августа пришло письмо от службы социального обеспечения, в котором сообщалось, что Эдвард будет получать $750 в месяц.

На следующий день он получил еще одну хорошую новость — о получении доступа к программе оказания государственной медицинской помощи. Затем его уведомили, что принято положительное решение о досрочном начале выплаты пенсии. Теперь он уже мог рассчитывать на $2851 в месяц.

Эдвард не мог во все это поверить. Теперь у него будет достаточно денег, чтобы обеспечить себя, даже если он и не начнет работать снова.

К сентябрю ему была назначена операция на глазу. Катаракта стала настолько запущенной — «размером со слона», как говорил сам Эдвард, — что лазер не справился бы, и требовалось хирургическое вмешательство. Он уже привык к жизни, похожей на фильм нуар. Врачи заверили, что после операции его зрение снова станет цветным, однако полного восстановления не обещали.

Стало очевидно, что Эдварду не нужно отправляться в тюрьму, чтобы получить медицинскую помощь.

Но решение по его делу еще не было вынесено. Первое судебное заседание состоялось в начале октября. На нем Эдвард полностью признал себя виновным, прокурор просил дать ему три года условно в рамках соглашения со следствием. Вынесение окончательного приговора было назначено на 13 ноября, но это уже было формальностью.

***

Эдвард настолько воспрял духом, начал задумываться об участии в общественной деятельности, чтобы помочь людям, оказавшимся, подобно ему, в отчаянной ситуации. Может быть, его история могла бы стать для кого-то вдохновляющей, думал он.

Эдвард снял очень скромную квартиру в Остине, и вскоре к нему переехала Даниэла. Он оплачивал аренду, а она — коммунальные услуги, интернет и кабельное телевидение.

Любимым его местом стал внутренний дворик здания, где можно было посидеть, любуясь цветущим плющом. Во всяком случае, Эдвард думал, что это цветущий плющ — разглядеть его он не мог, операцию несколько раз откладывали, и следующий осмотр у врача предстоял только в январе.

«По сути, это тюрьма высокого класса, — говорил он. — Я никуда сам не могу пойти, не могу выйти на улицу и не упасть, врезавшись во что-нибудь, не могу водить машину».

Во всех передвижениях Эдварду помогала Даниэла, она также вела хозяйство, готовила и поддерживала порядок в доме. Ей нравилось заботиться о нем, а ему — то, что она находится рядом. Это было важно в его полубеспомощном состоянии.

Но однажды Даниэла исчезла. Она ушла в пятницу, а к утру субботы так и не пришла домой. Эдвард был напуган и не мог сомкнуть глаз. Он переживал за подругу, но также и за себя. Он остался один, и помочь ему было совершенно некому. Он даже не мог принять лекарства — все рецепты и аннотации были у Даниэлы, хотя в любом случае он не смог бы их прочитать.

На этот раз, в отличие прошлогодней ситуации, Эдвард обратился за помощью. Он позвонил в социальную службу, которая связала его с агентством по подбору помощников по хозяйству.

К нему прислали женщину, которая помогла обновить рецепты, купила еду и убралась в квартире. Эдвард договорился, что она будет приходить помогать ему два раза в неделю за небольшую плату. У него было такое чувство, как будто он увернулся от пули.

В то же время он по-прежнему переживал за Даниэлу. Но она появилась тем же вечером, объяснив, что ей пришлось провести несколько ночей в больнице. Она была уверена, что кто-то из персонала позвонил и предупредил Эдварда.

«Она просто открыла дверь со словами «привет», как будто ничего не произошло», — возмущался он, рассказывая эту историю.

Эдвард был зол. Случилось то, чего он боялся: он почувствовал себя уязвимым, и теперь ему было больно. «Я больше не хочу подвергать себя риску. Я больше никогда и ни за что не пойду по этому пути», — говорил он себе.

Он понимал, что Даниэла может быть ни в чем не виновата, что вся эта ситуация — неприятное стечение обстоятельств. Но это уже не имело значения, он все для себя решил. Его путь — это самоизоляция.

«Я могу заниматься искусством, писать музыку, общаться со случайными людьми в интернете без риска получить душевную рану», — говорил он.

Эдвард был подавлен, он не чувствовал, что может быть важен для кого-то в этом мире. Но, может быть, он со временем все-таки откажется от своих слов.

Источник: info24.ru